Игорь Евтишенков - Римская сага. Том I. Город соблазнов
– Помпей, вино ударило тебе в голову. Пора нести главные блюда, – он вытер руки о салфетку из холста и махнул слугам. На полу сразу стало чисто, и постепенно, вместе с запахами жареного мяса, стали появляться огромные блюда с коровьим выменем, отдельно – со свиными рёбрами, сваренными в сладком вине, жареными утками, варёными чирятами, зайцами в уксусе и перце, жарким из какой-то птицы, филе косули и дикого кабана, оленьей холкой и жареной рыбой. Между подносами мелькали загорелые женские тела, едва прикрытые полупрозрачными тканями. Их узкие, продолговатые скулы и чёрные, масленые глаза выдавали в них испанок, которые считались в Риме самыми лучшими танцовщицами и куртизанками.
Помпей погладил себя по животу и рассмеялся.
– Даже если я останусь здесь на ночь, мне не осилить и половины, – сказал он.
– Возьмёшь с собой, я не жадный, – в тон ему ответил Цезарь. – Но не торопись, а то живот будет мешать обнимать этих красавиц, – добавил он, но Помпей уже набил полный рот и не мог говорить…
– До десерта, боюсь, мы не дойдём, – пробормотал Красс, вытирая руки, чтобы взять кусок нежной зайчатины.
– Не волнуйся, – усмехнулся Цезарь, – время есть. До вечера ещё далеко. Расскажи лучше, что там творится в Риме, раз тебя не волнуют женщины.
– Женщины меня всегда волнуют, просто нельзя столько есть и волноваться. Может не выдержать сердце, – попытался отшутиться Красс. – Ну, что в Риме? Никто ничего не делает. Люди ждут чего-то нового.
– Все веселятся! – громко выдохнул с кривой усмешкой Помпей. – Твой красавчик Клод Публий Пульхер после Цицерона сослал из Рима ещё десяток людей. Но мне удалось вернуть Цицерона в прошлом году. Правда, вражда между ними не затихает. Кстати, дом ему Пульхер так и не вернул. Разграбил, купил и сам там живёт. А теперь собрал себе толпу из всякого сброда, шляется по ночам по городу и делает, что хочет. Люди уже боятся выходить из домов, – Помпей явно был в приподнятом настроении. Цезарь поморщился. Любимец женщин – Публий Клодий Пульхер – был очень скользким человеком и попросил простого римского гражданина, плебея, усыновить его, чтобы его выбрали народным трибуном44. Он поменял имя Клавдий на Клод и гордился этим. Плебейское родство формально давало ему определённую власть. Но Помпей не знал главного – Цезарь ненавидел, но терпел этого смазливого выскочку только потому, что тот был под защитой Марка Красса. Но об этом мало кто знал, и большинство считали Пульхера новой звездой на политическом небосклоне Рима.
– Клод такой же мой, как и твой, – спокойно ответил Цезарь.
– Ну, это я не так выразился, – попытался оправдаться Помпей. – Я имел в виду тот случай с твоей женой… когда он переоделся на празднике и подкрался к ней, хе-хе. Э-э, ну, да, что-то я не то говорю, лучше о другом.
– Он ведь женат на дочери Лукулла? – усмехнулся Цезарь, заметив, как стушевался Гней, попытавшись напомнить ему о несносной выходке Пульхера с его первой женой. – Кстати, одобряю, правильный выбор. Лукулл – богатый зять. Но в Азии это Клоду не помогло. Лукулл так и не научил его думать головой. Как был, так и остался бестолковым мальчишкой. Добром он не кончит. Так что, лучше оставим эту тему. Как там моя дочь?
– О, Юлия! Очень хорошо. Передаёт тебе привет. Правда, болеет часто.
– Заботься о ней.
– Не надо напоминать, я и так ношу её на руках! – с широкой улыбкой ответил Помпей. Он действительно любил хрупкую и нежную Юлию, которая, к сожалению, не отличалась хорошим здоровьем. – И жена твоя, Кальпурния45, тоже передавала тебе много чего. Ну, ты знаешь, она, как всегда наговорила столько, что я просто не запомнил. Она часто бывает у нас.
– Благодарю тебя. Передай ей тоже добрые слова, когда вернёшься.
– Кстати, ты сказал тут о легате Лации Корнелии, – заметил Помпей.
– Да, а что? – спросил Цезарь.
– Там такая странная история с его сестрой произошла. Её муж задолжал денег и вынужден был продать их дом за долги. Они, насколько я слышал, уехали из Рима в имение. Но оно тоже в плохом состоянии.
– Хм-м, – Цезарь нахмурился. – У них, кажется, нет другого источника дохода?
– Получается, да. И, знаешь, что интересно? Дом за долги купил всё тот же Пульхер. Хотя, если сравнивать с домом Цицерона, который он захватил со всеми богатствами почти за бесценок, там смотреть не на что. Ни статуй, ни мрамора, бассейн внутри маленький, и всего три фонтана у входа, ступени из старого мрамора. Маленький, очень маленький дом. Непонятно, зачем он ему понадобился. Зато в центре Рима. Может, хочет отдать его кому-нибудь из своих головорезов?
– Не знал, – сказал Цезарь. – Спасибо, что сказал. Я подумаю над этим, – в этот вечер он почти не пил вино. Позже ему предстояло ещё сделать много дел.
Марк Красс, который сидел напротив, с трудом покачал головой. Он уже столько всего попробовал, что не мог даже дышать, не то что есть. Он только слегка надкусывал сочные куски, пока совсем не сдался. Даже сухое вино не помогало ему протолкнуть жирную пищу дальше.
На десерт подали сушёные персики, абрикосы и финики, свежий виноград и яблоки, мучной крем и бисквиты. В перерыве шуты и клоуны устроили весёлое представление с грубыми шутками и пошлыми намёками, но Цезарь знал, что его гостям это нравится, поэтому приказал показывать именно истории Приапа. Артисты разыгрывали сцены деревенской жизни, соблазнение пастушки, сон винодела, любовь в пекарне и ещё кучу всяких популярных историй. Гости радовались от души. Обольстительные испанские гетеры уже сидели рядом, поглаживая и обнимая их за плечи.
– Цезарь, хотя у тебя руки и не в перстнях, как у наших богатых щёголей, – заметил Помпей, – но стол твой… – он сделал паузу, чтобы перевести дыхание, – стол твой не уступает лучшим столам Рима. Даже Лукуллу и Сцеволе.
– Благодарю тебя, Помпей. Я рад, что моя скромная пища доставила тебе удовольствие, – ответил Гай Юлий, пряча улыбку за чашей с водой. Помпей и Красс, уже изрядно подвыпившие, весело рассмеялись.
– Надеюсь, твои скромные обеды не повлияют на твои выплаты по процентам, – язвительно заметил Марк Красс, поглаживая свой живот, который никак не удавалось втянуть внутрь.
– Ну, если бы ты снизил их хотя бы на два пункта, я смог бы угостить вас намного лучше, – в тон ему ответил Цезарь. Марк Красс, хоть и пребывал в тумане винного дурмана, но всё же заметил, что Цезарь не сдержался и выразил своё недовольство высокими процентами по кредиту. «Но ведь ты сам попросил в долг», – подумал Красс и сказал:
– Боюсь, что мне вместо снижения процентов придётся попросить тебя оплатить счета врачей за лечение моего желудка после этой скромной трапезы.
– Тогда лучше пей сладкое лидийское вино. Оно лучше всяких лекарств, – примиряюще произнёс Цезарь. Марк Красс и Гней Помпей ещё долго обсуждали жизнь в Риме и последние новости с северных территорий. По мнению Цезаря, там зрело восстание венетов и в Аквитании тоже было неспокойно. Так постепенно наступил вечер, который навсегда изменил судьбу старшего трибуна Лация Корнелия Сципиона.
Глава 17
После встречи с Помпеем и Крассом, Гай Юлий Цезарь вызвал к себе старшего трибуна Лация Корнелия Сципиона, юного Публия Красса и несколько других воинов. Лаций был одним из его любимых воинов, на которого он мог положиться в бою, как на самого верного друга. Этот молодой баловень судьбы был очень похож на своего отца, которого Цезарь хорошо помнил и уважал за честность. У него были глаза матери – светло-серые, с томной глубиной, которые на солнце становились сине-голубыми, а в сумерках подёргивались светло-серой пепельной дымкой, как туманом. Цезарю нравились его азарт, смелость и умение биться до конца в самых безнадёжных ситуациях. Несмотря на явные способности в управлении, Лаций не имел таких связей и поддержки, как сын Красса, поэтому в армии он мог лучше выразить все свои качества, в то время как все остальные рассматривали службу здесь как ступеньку в политической карьере. Цезарь видел, что этот молодой трибун пока ещё не задумывался о том, что будет делать после окончания службы. Да, у него было много друзей. Достойных и верных. Которые готовы были пойти за ним в самую гущу сражения. Но они были не из сословия сенаторов и аристократов, которые могли бы пригодиться в будущем. Цезарь знал, что для настоящего легата, которым хотел стал Лаций Корнелий, этого было мало.
– Слушайте внимательно, – обратился к ним Гай Юлий. – Завтра двое из вас – Лаций Корнелий и Марк Флавий покинут лагерь, – коротко произнёс он. – Вы поедете с сенатором Марком Крассом и Гнеем Помпеем. Безо всякого сопровождения. Слуг оставьте здесь. Они будут только мешать. Нужны только надёжные воины. Насколько я знаю, вы оба можете побриться и причесаться сами. Не неженки из Сената, – усмехнулся он. Лаций и Марк улыбнулись в ответ. Похвала Юлия даже в таком виде была редкостью. Цезарь тем временем продолжил: – Ты, Публий Красс, выдвинешься к границе на реке. Будешь находиться там до моего указания. Следи за перемещением варваров на той стороне. Высылай мне гонцов каждый день с подробными донесениями. Это очень важно. Всё. Лаций и Марк, останьтесь!
